Новогодное поздравление:
— Я ничего против вашего Лазарева не имею, — дружески беря Ивана Егоровича за
запястье, произнес подполковник, — но согласитесь сами, человек беспартийный, а
так героически себя вел. Невольно закрадывается мысль, которая требует ответа:
почему?
Петушков молчал, да и Ивану Егоровичу нечего было больше сказать. Погодя
Петушков причесался почему-то, попил чаю, покурил и спросил жестко:
Шел уже одиннадцатый час ночи, когда Лазарев-Лизарев возвратился в коттедж
Хорвата. Главный начальник — шеф, оберштурмбанфюрер, одевался в передней,
попыхивая сигарой. Опять они все выпили, это было видно по их рожам. Корзину с
битой птицей и мешок с дичью Саша кинул у порога. Масло было отдельно, в
беленьком берестяном коробе.
Поздравления с новым 2025 годом:
Было всего двенадцать минут первого, когда они впятером вышли из гурьяновского
дома. В здании школы с грохотом плясали курсанты, оттуда доносились ноющие звуки
радиолы. С неба светили, мигали морозные звезды, снег под сапогами «гестаповцев»
сердито скрипел. Гурьянов шагал словно бы в оцепенении, морозный ветер шевелил
редкие его волосы.
А для того, чтобы выговор звучал поосновательнее, для того, чтобы на Локоткова
нагнать страху, подполковник распалял себя колоритными словами, которыми, по его
мнению, непрестанно пользовались партизаны, то есть матерной бранью. Да почему и
не ругаться на войне военному человеку, такому, как Петушков? Или не показал он
себя в деле?
