Новогодное поздравление:
Инга скрутила себе козью ножку, заправила ее страшным черным табачищем,
выпустила из маленьких ноздрей курносого розового носика два султана кислого
дыма и заговорила на своем прекрасном, классическом немецком языке. Ее речь была
длинной и страшной, такой длинной и страшной, что немец успел вначале испугаться
почти что до полной потери сознания, но потом совершенно пришел в себя и с
предельной ясностью понял, что его жизнь зависит только от него самого и от его
полезности этим двум людям — девчонке с насупленным лобиком и русскому Ивану,
который смотрел в разбитое окошко полусгоревшей избы на свои русские необозримые
поля и леса.
— Так точно, — все еще удивляясь, проговорил бывший лейтенант, — понятно.
В эти важнейшие укрепления попасть можно было только по особым пропускам, шифр
на которых менялся дважды в сутки и не был решительно никому известен, даже
генералитету. Выбивала шифрованные знаки особая машинка, вроде нумератора, по
своему механическому капризу, управлял же машинкой маленький военный чиновничек
с крысиными зубами и слезящимися глазами, существо особо и лично доверенное
самого Гиммлера.
Поздравления с новым 2025 годом:
Приезжие версию своего шефа не подтвердили. Петушков их даже в нее не посвятил.
И тут Иван Егорович внезапно пришел в ярость. С ним это случалось редко, так
редко, что он даже не понимал, что это с ним делается, когда метался он в
черном, тихом, мокром лесу, постанывал и кряхтел не от физической боли, а от
нравственных невыносимых страданий. Мы уже писали, что «во время испуга» Иван
Егорович нисколько даже не менялся в своем поведении. Но во время испытываемых
им нравственных мучений, во время того, что именуется муками совести, Локотков
никогда совладать с собой не мог. Он даже ругался матерно, чего терпеть не мог,
даже всхлипывал и все ходил в черноте осенней партизанской ночи, пока совершенно
не утерял силы и не повалился кулем на гниющий ствол старой березы, на которой и
измок до нитки под глухим, ровным дождем, ничего не слыша и не чувствуя, а
только страдая душой, «переживая», как он сам аттестовал это свое состояние
впоследствии. Какие-то зверюшки фыркали в сырой ночной тьме, должно быть, не
поделили меж собою харчишки, мертвые деревья странно светились молочным светом,
Локотков все вздыхал и думал, у него ведь жена была и сыновья подрастали, куда
как непросто насмерть схватиться с таким, как майор, а все ж, вздыхая, решил
схватиться, опять-таки исходя из размышлений о том, что войне полезно, а что и
вредно.
— Так случилось, что, когда господин Гурьянов расстрелял негодяя, мы получили
сведения о том, что Купейко в бане тщательно скрывал левую сторону тела…
